Сергей Александрович Есенин. «Сорокоуст. Сергей Есенин «Сорокоуст Сочинения по темам

Трубит, трубит погибельный рог!

Как же быть, как же быть теперь нам

На измызганных ляжках дорог?

Вы, любители песенных блох,

Не хотите ль пососать у мерина?

Полно кротостью мордищ праздниться,

Любо ль, не любо ль - знай бери.

Хорошо, когда сумерки дразнятся

И всыпают вам в толстые задницы

Окровавленный веник зари.

Скоро заморозь известью выбелит

Тот поселок и эти луга.

Никуда вам не скрыться от гибели,

Никуда не уйти от врага.

Вот он, вот он с железным брюхом,

Тянет к глоткам равнин пятерню,

Водит старая мельница ухом,

Навострив мукомольный нюх.

И дворовый молчальник бык,

Что весь мозг свой на телок пролил,

Вытирая о прясло язык,

Почуял беду над полем.

Ах, не с того ли за селом

Так плачет жалостно гармоника:

Таля-ля-ля, тили-ли-гом

Висит над белым подоконником.

И желтый ветер осенницы

Не потому ль, синь рябью тронув,

Как будто бы с коней скребницей,

Очесывает листья с кленов.

Идет, идет он, страшный вестник,

Пятой громоздкой чащи ломит.

И все сильней тоскуют песни

Под лягушиный писк в соломе.

О, электрический восход,

Ремней и труб глухая хватка,

Се изб древенчатый живот

Трясет стальная лихорадка!

Видели ли вы,

Как бежит по степям,

В туманах озерных кроясь,

Железной ноздрей храпя,

На лапах чугунных поезд?

По большой траве,

Как на празднике отчаянных гонок,

Тонкие ноги закидывая к голове,

Скачет красногривый жеребенок?

Милый, милый, смешной дуралей,

Ну куда он, куда он гонится?

Неужель он не знает, что живых коней

Победила стальная конница?

Неужель он не знает, что в полях бессиянных

Той поры не вернет его бег,

Когда пару красивых степных россиянок

Отдавал за коня печенег?

По-иному судьба на торгах перекрасила

Наш разбуженный скрежетом плес,

И за тысячи пудов конской кожи и мяса

Покупают теперь паровоз.

Черт бы взял тебя, скверный гость!

Наша песня с тобой не сживется.

Жаль, что в детстве тебя не пришлось

Утопить, как ведро в колодце.

Хорошо им стоять и смотреть,

Красить рты в жестяных поцелуях, -

Только мне, как псаломщику, петь

Над родимой страной аллилуйя.

Оттого-то в сентябрьскую склень

На сухой и холодный суглинок,

Головой размозжась о плетень,

Облилась кровью ягод рябина.

Оттого-то вросла тужиль

В переборы тальянки звонкой.

И соломой пропахший мужик

Захлебнулся лихой самогонкой.

Сорокоуст – сорокадневная уставная церковная служба.

Поминание по усопшем.

Примечания

Сорокоуст (с. 81).- Журн. «Творчество», М., 1920, № 7/10, июль-сентябрь, с. 14 (ст. 23-60: вначале - ст. 39-60, затем - ст. 23-38); сб. «Имажинисты», М., 1921 (фактически: декабрь 1920), с. <5-10>; Исп. хул., Рж. к.; Грж.; Ст. ск.; Ст 24 .

Беловой автограф ст. 35-76 - ст. 35-52 (ИМЛИ), ст. 53-72 (ГЛМ), ст. 73-76 (ИМЛИ).

Печатается по наб. экз. (вырезка из Грж.) с исправлением в ст. 9 («вам» вместо «нам») по остальным источникам (кроме Ст. ск.). Датируется по Рж. к. Та же дата - в беловом автографе (ИМЛИ), сб. «Имажинисты» и Исп. хул.

В основу произведения лег эпизод, описанный Есениным в письме к Е.И.Лившиц от 11-12 августа 1920 г.: «Ехали мы от Тихорецкой на Пятигорск, вдруг слышим крики, выглядываем в окно, и что же? Видим, за паровозом что есть силы скачет маленький жеребенок. Так скачет, что нам сразу стало ясно, что он почему-то вздумал обогнать его. Бежал он очень долго, но под конец стал уставать, и на какой-то станции его поймали. Эпизод для кого-нибудь незначительный, а для меня он говорит очень много. Конь стальной победил коня живого. И этот маленький жеребенок был для меня наглядным дорогим вымирающим образом деревни...». По свидетельству А.Б.Мариенгофа, «Сорокоуст» был написан «в прогоне от Минеральных до Баку» (Восп., 1, 320), что вполне соответствует авторской помете «Кисловодск - Баку» после заключительной строфы белового автографа (ИМЛИ).

Свист напоминает тропическую бурю. Аудитория подбегает к кафедре, мелькают кулаки. Сережа стоит на столе, невозмутимо улыбаясь. Кусиков вскакивает рядом с Есениным и делает вид, что достает из кармана револьвер. Я давно стою перед Есениным и требую, чтобы ему дали дочитать. <...>

Тогда спокойно поднимается Брюсов и протягивает руку в знак того, что он просит тишины и слова. <...>

Брюсов заговорил тихо и убедительно:

Я надеюсь, что вы мне верите. Я эти стихи знаю. Это лучшие стихи из всех, что были написаны за последнее время! {Позже В.Я.Брюсов назвал "Сорокоуст" "прекрасным стихотворением" и печатно (ПиР, 1922, кн. 7, сентябрь-октябрь, с. 59)}

Аудитория осеклась. Сергей прочел поэму. Овации» (в кн.: «Мой век, мои друзья и подруги: Воспоминания Мариенгофа, Шершеневича, Грузинова». М., 1990, с. 461-462). И.Н.Розанов свидетельствовал, что «через неделю-две не было, кажется, в Москве молодого поэта или просто любителя поэзии, следящего за новинками, который бы не декламировал „красногривого жеребенка“. А потом и в печати стали цитировать эти строки...» (Восп., 1, 435).

Третья главка «Сорокоуста» действительно оказалась тогда в фокусе критики. О ней писали А.Е.Кауфман (журн. «Вестник литературы», Пг., 1921, № 11, с. 7; подпись: А.Евгеньев) и И.Г.Эренбург (в его кн. «Портреты русских поэтов», Берлин, 1922, с. 83-84; вырезка - Тетр. ГЛМ), П.С.Коган (Кр. новь, 1922, № 3, май-июнь, с. 256; вырезка - Тетр. ГЛМ) и А.К.Воронский (Кр. новь, 1924, № 1, январь-февраль, с. 278), В.Л.Львов-Рогачевский (в его кн. «Новейшая русская литература». 2-е изд., испр. и доп., М. (обл.: М.-Л.), 1924, с. 317) и Ф.А.Жиц (Кр. новь, 1925, № 2, февраль, с. 282; вырезка - Тетр. ГЛМ), И.Н.Розанов (журн. «Народный учитель», М., 1925, № 2, февраль, с. 113-114; подпись: Андрей Шипов) и Б.Маковский (газ. «Полесская правда», Гомель, 1925, 17 мая, № 111; вырезка - Тетр. ГЛМ). Так, И.Г.Эренбург писал: «Тщетно бедный дуралей жеребенок хочет обогнать паровоз. Последняя схватка и ясен конец. Об этой неравной борьбе и говорит Есенин, говорит, крепко ругаясь, горько плача, ибо он не зритель. <...> Где, как не в России, должна была раздаться эта смертная песня необъятных пашен и луговин?» По поводу этих же строк А.К.Воронский заметил, что «его <Есенина> антимашинный лиризм поднялся до неподдельного пафоса».

В четвертой главке поэмы «отчаяние побежденной деревни» (И.Н.Розанов) послышалось также И.Г.Эренбургу (журн. «Новая русская книга», Берлин, 1922, № 1, январь, с. 17-18; вырезка - Тетр. ГЛМ), Г.Лелевичу (журн. «Октябрь», М., 1924, № 3, сентябрь-октябрь, с. 181-182; вырезка - Тетр. ГЛМ), Б.Маковскому (цит. выше), И.Т.Филиппову (журн. «Лава», Ростов-на-Дону, 1925, № 2/3, август, с. 69-70), В.А.Красильникову (ПиР, 1925, № 7, октябрь-ноябрь, с. 119).

Что до эпатирующего зачина «Сорокоуста», то критики оказались к нему снисходительнее, чем первые слушатели поэмы. Эльвич (нераскрытый псевдоним) так обосновывал появление этих строк (со ссылкой на самого автора): «На мой вопрос о причине пристрастия к „крепким словцам“ огненно-талантливый Сергей Есенин объяснил:

Хочется бросить вызов литературному и всяческому мещанству! Старые слова и образы затрепаны, нужно пробить толщу мещанского литературного самодовольства старым прейскурантом „зарекомендованных“ слов: отсюда выход в цинизм, в вульгарность, отсюда моя радость тому,

когда ветер весенний дразнится
и всыпает вам в толстые задницы
окровавленный веник зари.
(Сорокоуст)

Здесь не простое литературное „озорство“ и „баловство“ (вообще говоря, очень близкое С.Есенину): здесь и муки слова и жажда меткого, пусть как угодно грубого всеопределяющего слова-выстрела, хотя вызов мещанству тут слишком часто обращается в вызов всякому здоровому художественно-артистическому вкусу, а жажда оригинальности - в актерское оригинальничанье, если не в мальчишеское кривлянье.

И эта нарочитая вульгаризация имеет в русской литературе свою почтенную традицию: вспомните хотя бы, какие словечки и коленца пускал в ход А.С.Пушкин...» (журн. «Художественная мысль», Харьков, 1922, № 10, 22-30 апреля, с. 7).

Размышляя над «Сорокоустом» в контексте творчества Есенина, предшествующего этой поэме, Г.Ф.Устинов писал: «Есенин пришел в город почти мальчиком. Его старое деревенское бытие в новой городской обстановке подверглось трагическим изломам, изломам до боли, до мучительного страданья. И Есенин возненавидел за эту боль „бездушный город“, он почувствовал, что этот бездушный город оказался сильнее его души - души полной и вполне организованной, хотя бы в той же ее непримиримой анархичности. Эта битва продолжалась долго - несколько лет. Для поэта это - большой срок. И кончилась или начинает кончаться - победой города, которую признает и сам Есенин и которую он блестяще выразил в своей поэме «Сорокоуст». Сорокоуст - это отходная по всей старой жизни, полное признание победы нового - признание победы организации над хаосом. <...> Победу индустриальной хозяйственной организации Есенин символизирует бешено мчащимся по степям поездом, которому приданы могучие образы совсем не есенинской - не деревенской лаборатории. Новое городское бытие победило старого деревенского Есенина. Ему удаются новые индустриальные образы не хуже его старых - деревенских. И то, что еще для многих является загадкой, вызывающей сомнения,- для Есенина свершившийся факт. Для него революция победила, она победила в нем самом деревенского анархосамоеда и начинает побеждать городского анархомещанина. И тут же, почти вслед за Сорокоустом всей старой побежденной жизни, вслед за тем, как он пропел ей отходную, Есенин начал брать широко общественные мотивы, и брать по-новому, не так, как брали до него писатели, у которых герой, личность, неизбежно приводился к крушению. Есенин пишет драматическую поэму «Пугачев», в которой сознательно ставит на первый план не личность, не героя, а массы...

Победила стальная конница...

И если Мариенгоф только несколько лет тому назад был будущее Маяковского, а потом волочился за ним уже как прошлое, то Есенин - это завтрашний день Маяковского, творец-созидатель, пришедший на смену творцу-разрушителю, революционеру. По тому, как Есенин усовершенствовал стих, как расширил рамки ритма, рифмы, ассонанса, приблизил поэтическую форму к высшей художественной форме прозы, как путем образа достиг наивысшей степени четкости и художественной выразительности,- уже по одному этому даже сейчас, когда его творчество еще не развернулось во всю ширь и мощь,- Есенина можно назвать первоклассным европейским поэтом. В форме он достиг многого, содержание придет к нему вместе с новой культурой, которая уже захватила его и сделала его даже сейчас уже едва ли не одним из самых просвещенных русских писателей» (журн. «Вестник работников искусств», М., 1921, № 10/11, июль-август, с. 38-39).

Однако двумя годами позже, компонуя из своих газетных и журнальных статей книгу о современной литературе, Г.Ф.Устинов внес в только что приведенный текст существенные коррективы. Он включил в книгу лишь его первую половину, кончив фразой, что Есенину «удаются новые... образы не хуже старых...» (см. кн. Г.Ф.Устинова «Литература наших дней», М., 1923, с. 51-52). Вторая же его половина, где давалась высокая оценка Есенина-поэта, была здесь заменена другим текстом. Он вошел в главку книги критика с названием «Осуждены на погибель»:

«Чуют ли поэты свою гибель? Конечно. Ушла в прошлое дедовская Русь, и вместе с нею, с меланхолической песней, отходят ее поэты. <...> Есенин вообще очень остро чувствует и переживает конец старой Руси. Он трогательно грустит над уходящим старым бытом, которому он еще в 1920 году пропел „Сорокоуст“ <приведена вторая половина второй главки поэмы>.

В таких меланхолических тонах он тоскует по привычном русском хаосе, который побежден железной организацией. Побежден ли? Для Есенина он побежден бесспорно. Но поэт еще не сдался,- быть может, и сам он решил умереть вместе с этим хаосом, не желая изменить своим рязанским предкам. <...>

Теперь уже совершенно очевидно, что если в творчестве Есенина не произойдет поворота, его поэтический путь можно считать законченным. Но легко сказать - поворот! <...> Тут требуется новое внутреннее содержание, новая вера,- новый человек.

Всего вероятнее, что та форма, которую дал Есенин стиху, останется и воскреснет в другом поэте, который вольет в нее новое содержание. Это и будет его заслугой. Содержание же вместе с Есениным отойдет - да уже и не отошло ли? - в прошлое. Вместе с дедовской Русью, вместе с ушедшей эпохой буржуазного субъективизма и псевдопугачевщины.

Классовая борьба продолжается» (там же, с. 60-61).

Годом позже Г.Ф.Устинов дал Есенину еще более жесткую характеристику: «Оторвался от деревни, пропел ей „Сорокоуст“, не пристал к городу - и скитается, как Пугачев, бандитом - психобандитом - по взбудораженной земле» (газ. «Последние новости», Л., 1924, 21 апреля, № 16). Впрочем, эта оценка (если отвлечься от ее нормативности) в чем-то перекликается со словами Р.Б.Гуля: «„Сорокоуст“ - звериная тоска по деревне. Цинизм и сквернословие путаются с необычайной нежностью, какую знают лишь надорвавшиеся в жизни. Надрыв одолевает. Самогонкой захлебывается мужик. Драматизм доходит до трагического» (Нак., 1923, 21 октября, № 466).

Сорокоуст - церковная служба по умершему; совершается в течение сорока дней, считая со дня кончины.

Об А.Б.Мариенгофе см. т. 1 наст. изд., с. 551-552.

Варианты
Сорокоуст

Беловой автограф ст. 73-76 (ИМЛИ).

«Сорокоуст» Сергей Есенин

А. Мариенгофу

Трубит, трубит погибельный рог!
Как же быть, как же быть теперь нам
На измызганных ляжках дорог?
Вы, любители песенных блох,
Не хотите ль……

Полно кротостью мордищ праздниться,
Любо ль, не любо ль - знай бери.
Хорошо, когда сумерки дразнятся
И всыпают нам в толстые задницы
Окровавленный веник зари.

Скоро заморозь известью выбелит
Тот поселок и эти луга.
Никуда вам не скрыться от гибели,
Никуда не уйти от врага.
Вот он, вот он с железным брюхом,
Тянет к глоткам равнин пятерню,

Водит старая мельница ухом,
Навострив мукомольный нюх.
И дворовый молчальник бык,
Что весь мозг свой на телок пролил,
Вытирая о прясло язык,
Почуял беду над полем.

Ах, не с того ли за селом
Так плачет жалостно гармоника:
Таля-ля-ля, тили-ли-гом
Висит над белым подоконником.
И желтый ветер осенницы
Не потому ль, синь рябью тронув,
Как будто бы с коней скребницей,
Очесывает листья с кленов.
Идет, идет он, страшный вестник,
Пятой громоздкой чащи ломит.
И все сильней тоскуют песни
Под лягушиный писк в соломе.
О, электрический восход,
Ремней и труб глухая хватка,
Се изб древенчатый живот
Трясет стальная лихорадка!

Видели ли вы,
Как бежит по степям,
В туманах озерных кроясь,
Железной ноздрей храпя,
На лапах чугунных поезд?

А за ним
По большой траве,
Как на празднике отчаянных гонок,
Тонкие ноги закидывая к голове,
Скачет красногривый жеребенок?

Милый, милый, смешной дуралей,
Ну куда он, куда он гонится?
Неужель он не знает, что живых коней
Победила стальная конница?
Неужель он не знает, что в полях бессиянных
Той поры не вернет его бег,
Когда пару красивых степных россиянок
Отдавал за коня печенег?
По-иному судьба на торгах перекрасила
Наш разбуженный скрежетом плес,
И за тысчи пудов конской кожи и мяса
Покупают теперь паровоз.

Черт бы взял тебя, скверный гость!
Наша песня с тобой не сживется.
Жаль, что в детстве тебя не пришлось
Утопить, как ведро в колодце.
Хорошо им стоять и смотреть,
Красить рты в жестяных поцелуях, -
Только мне, как псаломщику, петь
Над родимой страной аллилуйя.
Оттого-то в сентябрьскую склень
На сухой и холодный суглинок,
Головой размозжась о плетень,
Облилась кровью ягод рябина.
Оттого-то вросла тужиль
В переборы тальянки звонкой.
И соломой пропахший мужик
Захлебнулся лихой самогонкой.

Анализ стихотворения Есенина «Сорокоуст»

Известный стихотворный текст 1920 г. часто попадает в поле зрения исследователей как произведение, предопределившее важные тенденции развития русской литературы XX в. Вошел в историю трогательный образ жеребенка, пытающегося состязаться в скорости с поездом. Гонка служит выражением противостояния коней живого и железного, конфликта природного мира и человеческого общества, которое избрало путь, отдаляющий людей от естественного начала.

Танатологическая тема задана заглавием поэмы и поддерживается многочисленными реминисценциями из библейского Апокалипсиса. Тревожный голос «погибельного рога», указанный в зачине, напоминает звучание страшного оркестра из семи труб, насылающего несчастья на землю и возвещающего о конце света. Образ поезда наделяется чертами апокалипсического зверя, который издает громкий скрежет и устрашающий храп.

Пророческие интонации проявляются начиная с первого эпизода: субъект речи с тревогой и горечью говорит о скором приходе беды. Назван источник опасности - враг «с железным брюхом». Агрессивный и быстрый, он уже наметил цель и готовится к наступлению. Изнеженным завсегдатаям литературных салонов не дано предугадать опасность. Безразличие эстетствующей публики провоцирует эпатажные выпады лирического «я», который в гневе обещает обществу окровавленную зарю. Гибель предчувствуют только те, кто привык жить по законам природы.

Зловещая атмосфера определяет характер деревенского пейзажа, представленного во второй части: жалостливый плач гармоники, вихри листопада, тоскливый аккомпанемент народных песен, лягушачий писк. Важным элементом картины является образ клена, с которого ветер счесывает листву. В образной системе Есенина он ассоциируется с обликом человека: в стихотворении « » старый клен схож с головой лирического героя. Включая эту деталь в общую зарисовку, автор поэмы сообщает о принадлежности субъекта речи трагической доле русской деревни.

Центральное место третьей главки отведено эпизоду неравного состязания, упомянутого выше. За серией риторических вопросов следует философский вывод: система ценностей определяется временем, и каждая эпоха перекраивает их по-своему.

В четвертой части четко определена роль героя: он пророк и псаломщик, справляющий поминальную службу по гибнущей родине. Поэма завершается короткими фрагментами из деревенской жизни, в которых диссонансные ноты достигают кульминации. Мотив крови возвращает читателя к теме возмездия, обозначенной зачином, а финальный образ мужика-пьяницы символизирует безнадежность будущего крестьянского мира.

Сергей Александрович Есенин родился в сентябре 1895 г. в селе Константиново Рязанской губернии в семье зажиточных крестьян. В 1904 г. Есенина отдали в Константиновское земское четырехгодичное училище, а в 1909-м отправили продолжать учение во второклассную церковно-учительскую Спас-Клепиковскую школу. В 1912 г., по окончании школы, он уехал в Москву с твердым намерением посвятить себя стихотворству. В 1913 г. Есенин устроился работать в типографию Сытина - сначала грузчиком, а потом корректором.

В конце декабря 1925 Есенин приезжает из Москвы в Ленинград. В ночь на 28 декабря в гостинице "Англетер" был найден мертвым. Похоронен на Ваганьковском кладбище в Москве.

В августе 1920 года поэт пишет стихи о гибели родного деревенского мира «Сорокоуст». Название поэмы весьма символично, так как означает церковную службу по умершему, которая совершается в течение сорока дней со дня кончины.

В основу произведения лег эпизод, описанный Есениным в письме к Е.И.Лившиц от 11-12 августа 1920 г.: «Ехали мы от Тихорецкой на Пятигорск, вдруг слышим крики, выглядываем в окно, и что же? Видим, за паровозом что есть силы скачет маленький жеребенок. Так скачет, что нам сразу стало ясно, что он почему-то вздумал обогнать его. Бежал он очень долго, но под конец стал уставать, и на какой-то станции его поймали. Эпизод для кого-нибудь незначительный, а для меня он говорит очень много. Конь стальной победил коня живого. И этот маленький жеребенок был для меня наглядным дорогим вымирающим образом деревни...».

Поэт объявляет о трагической гибели всего живого, беззащитного перед неравной схваткой с наступающим железным гостем. Есенин соотносит и противопоставляет железный поезд и живого коня: у поезда - железная ноздря, поезд бежит - жеребенок скачет, по степям - по большой траве, лапы чугунные - тонкие ноги. Неожиданный и безысходный эпитет - «бессиянные» поля. Современная автору жизнь, наступающий во всех сферах технический прогресс обесценивает все природное, по-настоящему живое.

«Сорокоуст» - это отходная по традиционному укладу народной жизни. «Страшный вестник» с «железным брюхом» и «громоздкой» пятой намертво сжимает, душит «глотки равнин». Стальная лихорадка трясет деревню. Сейчас, когда продолжается индустриальное наступление на природу, загрязнение рек и водоемов, вырубку лесов, мы начинаем понимать эти стихи Есенина не как отсталые патриархальные, а как реальную угрозу всему человечеству.

Василий Шукшин «Солнце, старик и девушка»

На вопрос Срочно нужен анализ стихотворения С. Есенина "Сорокоуст" заданный автором Ђаня Соловьева лучший ответ это Критика: Время апокалипсиса (поэма Есенина "Сорокоуст") Э. Б. Мекш
Поэма "Сорокоуст", по утверждению некоторых мемуаристов и по дошедшему письму Есенина к Е. И. Лившиц от 11 августа 1920 г. , создавалась на Кавказе. Фабульным толчком явился эпизод, произошедший на перегоне Тихорецкая - Пятигорск поезда "Кисловодск - Батум". Случай этот подробно описан Есениным в письме к Лившиц: "Ехали мы от Тихорецкой на Пятигорск, вдруг слышим крики, выглядываем в окно, и что же? Видим, за паровозом, что есть силы скачет маленький жеребенок. Так скачет, что нам сразу стало ясно, что он почему-то вздумал обогнать его. Бежал он очень долго, но под конец стал уставать, и на какой-то станции его поймали. Эпизод для кого-нибудь незначительный, а для меня он говорит очень много".2
Этот эпизод лег в основу 3-й главки поэмы, став своего рода сюжетным эпицентром. Но не только эпизод с жеребенком стал прототипным. Как отмечает спутник Есенина в этой поездке Анатолий Мариенгоф, еще два жизненных наблюдения поэта можно отыскать в поэме:
"В Дербенте, - пишет А. Б. Мариенгоф, - наш проводник, набирая воду в колодце, упустил ведро.
Есенин и его использовал в обращении к железному гостю в "Сорокоусте": <...>
В Петровском Порту стоял целый состав малярийных больных. Нам пришлось видеть припадки, поистине ужасные. Люди прыгали на своих досках, как резиновые мячи, скрежетали зубами, обливались потом, то ледяным, то дымящимся, как кипяток.
В "Сорокоусте":
Се изб древенчатый живот
Трясет стальная лихорадка! "3
Дербентский эпизод с утонувшим ведром стал композиционной моделью поэмы, ассоциативно соотносившимся с детскими впечатлениями поэта. В "Автобиографии" 1924 г. Есенин вспомнит о них и расскажет, как еще в отрочестве его поразила следующая картина в ночном:
"Ночью луна при тихой погоде стоит стоймя в воде. Когда лошади пили, мне казалось, что они вот-вот выпьют луну, и радовался, когда она вместе с кругами отплывала от их ртов" (V, 226).
Эпизоды, упомянутые Мариенгофом, войдут в главки, окружающие повествование о соревновании "красногривого жеребенка" с "поездом": 2-ю главку завершит образ "стальной лихорадки", а в 4-й поэт говорит о "скверном госте" :
Жаль, что в детстве тебя не пришлось
Утопить, как ведро в колодце. (11, 73)
Аллой Марченко давно замечено, что сюжеты есенинских произведений подобны вегетативной системе, "сюжет-почка"4 в своем развитии проходит различные трансформации. В поэме "Сорокоуст" таким "сюжетом-почкой", несомненно, стал пятигорский эпизод. Полностью поэма была напечатана в декабре 1920 г. в сборнике "Имажинисты" (на титуле выход сборника обозначен 1921 г.). 5
Поэт не только печатно обнародовал поэму, но и читал ее на поэтических вечерах того времени. Одно из первых прочтений состоялось осенью 1920 г. в кафе "Домино" в Москве. И. В. Грузинов, соучастник литературного вечера, замечает, что Есенин был несколько обескуражен: он ожидал от публики бурной реакции, а ее не последовало. Поэт, пишет Грузинов, "чувствовал себя неловко: ожидал борьбы и вдруг.. . никто не протестует".6 Протестами слушателей Есенин еще насладится на других поэтических вечерах, а на этом, в кафе "Домино", поэт услышит впервые профессиональную оценку своего нового произведения. Оценка прозвучала от человека, от которого Есенин не ожидал ее услышать. Иван Грузинов, автор воспоминаний, зафиксировал в памяти следующий диалог Есенина и Валерия Брюсова, присутствующего на вечере в кафе "Домино":
"- Рожаете, Сергей Александрович? - улыбаясь, спрашивает Валерий Брюсов.
Улыбка у Брюсова напряженная: старается с официального тона перейти на искренний и ласковый тон.
- Да, - отвечает Есенин невнятно.
- Рожайте, рожайте! - ласково продолжает Брюсов. В этой ласковости Брюсова чувствовалось одобрение и поощрение метра по отношению к молодому поэту"
Источник: я

Ответ от Настюша [мастер]
Сорокоуст – сорокадневная уставная церковная служба. Поминание по усопшем. В первой части произведения автор сразу заявляет свою роль, свою задачу:
Только мне, как псаломщику, петь
Над родимой страной аллилуйя.
Что же произошло? Почему аллилуйя звучит над родимой страной?
1917 - поэт встретил, как и многие художники его круга, с надеждами на обновление, на счастливый поворот в крестьянской доле. В есенинской поэзии в 1917 году появляется новое ощущение России: «Уж смыла, стерла деготь/ Воспрянувшая Русь» . Чувства и настроения поэта этого времени очень сложны и противоречивы - это и надежды, и ожидания светлого и нового, но это и тревога за судьбу родного края, философские раздумья на вечные темы. Одна из них - тема столкновения природы и человеческого разума, вторгающегося в нее и разрушающего ее гармонию - звучит в стихотворении С. Есенина «Сорокоуст» . В нем центральным становится обретающее глубоко символический смысл состязание между жеребенком и поездом. При этом жеребенок как бы воплощает в себе всю красоту природы, ее трогательную беззащитность. Паровоз же обретает черты зловещего чудовища. В есенинском «Сорокоусте» вечная тема противостояния природы и разума, технического прогресса сливается с размышлениями о судьбах России.